Неточные совпадения
Иногда Клим испытывал желание возразить
девочке, поспорить с нею, но не решался на это,
боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых
девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
— Покорно благодарю! Уж не знаю, соберусь ли я, сама стара, да и через Волгу
боюсь ехать. А
девочки мои…
— Да, правда: мне, как глупой
девочке, было весело смотреть, как он вдруг робел,
боялся взглянуть на меня, а иногда, напротив, долго глядел, — иногда даже побледнеет. Может быть, я немного кокетничала с ним, по-детски, конечно, от скуки… У нас было иногда… очень скучно! Но он был, кажется, очень добр и несчастлив: у него не было родных никого. Я принимала большое участие в нем, и мне было с ним весело, это правда. Зато как я дорого заплатила за эту глупость!..
Этот атлет по росту и силе, по-видимому не ведающий никаких страхов и опасностей здоровяк, робел перед красивой, слабой
девочкой, жался от ее взглядов в угол, взвешивал свои слова при ней, очевидно сдерживал движения, караулил ее взгляд, не прочтет ли в нем какого-нибудь желания,
боялся, не сказать бы чего-нибудь неловко, не промахнуться, не показаться неуклюжим.
Девочка некоторое время слушала и спешила-спешила, наклонив голову и закрывшись вуалем,
боясь и трепеща, но вдруг остановилась, откинула вуаль с своего очень недурного, сколько помню, но худенького лица и с сверкающими глазами крикнула нам...
— Да бог его знает… Он, кажется, служил в военной службе раньше… Я иногда, право,
боюсь за моих
девочек: молодо-зелено, как раз и головка закружится, только доктор все успокаивает… Доктор прав: самая страшная опасность та, которая подкрадывается к вам темной ночью, тишком, а тут все и все налицо.
Девочкам во всяком случае хороший урок… Как вы думаете?
В длинном траурном шерстяном платье, бледная до синеватого отлива,
девочка сидела у окна, когда меня привез через несколько дней отец мой к княгине. Она сидела молча, удивленная, испуганная, и глядела в окно,
боясь смотреть на что-нибудь другое.
Нас, детей Затрапезных, сверстники недолюбливают. Быстрое обогащение матушки вызвало зависть в соседях. Старшие, конечно, остерегаются высказывать это чувство, но дети не чинятся. Они пристают к нам с самыми ехидными вопросами, сюжетом для которых служит скопидомство матушки и та приниженная роль, которую играет в доме отец. В особенности неприятна в этом отношении Сашенька Пустотелова, шустрая
девочка, которую все
боятся за ее злой язык.
Начиналось то, чего я
боялся: образ
девочки в сером постепенно бледнел. Мне было как-то жгуче жаль его, порой это было похоже на угрызения совести, как будто я забываю живого друга, чего-то от меня ожидающего. Но дни шли за днями, — образ все больше расплывался в новых впечатлениях, удалялся, исчезал…
Несколько дней я носил в себе томящее, но дорогое впечатление своего видения. Я дорожил им и
боялся, что оно улетучится. Засыпая, я нарочно думал о
девочке, вспоминал неясные подробности сна, оживлял сопровождавшее его ощущение, и ждал, что она появится вновь. Но сны, как вдохновение: не всегда являются на преднамеренный зов.
Галактион понял, что с
девочкой припадок, именно случилось то, чего так
боялся отец. В доме происходила безмолвная суета. Неслышными шагами пробежал Кацман, потом Кочетов, потом пронеслась вихрем горничная.
Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще
девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего
боюсь… Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.
Все зло происходит в семье оттого, что Русаков,
боясь дать дочери свободу мнения и право распоряжаться своими поступками, стесняет ее мысль и чувство и делает из нее вечно несовершеннолетнюю, почти слабоумную
девочку.
Оленка, красивая и глазастая
девочка, одетая в сарафан из дешевенького ситца, со страхом смотрела на Таисью. Нюрочке очень хотелось подойти к ней и заговорить, но она
боялась загулявшего Никитича.
Переезд с Самосадки совершился очень быстро, — Петр Елисеич ужасно торопился, точно
боялся, что эта новая должность убежит от него. Устраиваться в Крутяше помогали Ефим Андреич и Таисья. Нюрочка здесь в первый раз познакомилась с Парасковьей Ивановной и каждый день уходила к ней. Старушка с первого раза привязалась к
девочке, как к родной. Раз Ефим Андреич, вернувшись с рудника, нашел жену в слезах. Она открыла свое тайное горе только после усиленных просьб.
Нюрочке сделалось смешно: разве можно
бояться Таисьи? Она такая добрая и ласковая всегда.
Девочки быстро познакомились и первым делом осмотрели костюмы одна у другой. Нюрочка даже хотела было примерять Оленкин сарафан, как в окне неожиданно показалась голова Васи.
А ведь вы сами знаете,
девочки, как мы
боимся учителей.
До вечера мы не говорили друг с другом; я чувствовал себя виноватым,
боялся взглянуть на него и целый день не мог ничем заняться; Володя, напротив, учился хорошо и, как всегда, после обеда разговаривал и смеялся с
девочками.
— Подожди, странная ты
девочка! Ведь я тебе добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К тому же твой дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно
боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих руках; так или нет?
—
Боится, — сказал тот и сам передал яблоко
девочке.
— Да-с, разумеется, на татарке. Сначала на одной, того самого Савакирея жене, которого я пересек, только она, эта татарка, вышла совсем мне не по вкусу: благая какая-то и все как будто очень меня
боялась и нимало меня не веселила. По мужу, что ли, она скучала, или так к сердцу ей что-то подступало. Ну, так они заметили, что я ею стал отягощаться, и сейчас другую мне привели, эта маленькая была
девочка, не более как всего годов тринадцати… Сказали мне...
Я совершенно невольно в взгляде на
девочек подражал брату, несмотря на то, что не
боялся нежностей так, как он, и презрение мое к
девочкам еще далеко не было так твердо и глубоко.
— А как же: маленький, розовенький, с крошечными такими ноготочками, и только вся моя тоска в том, что не помню я, мальчик аль
девочка. То мальчик вспомнится, то
девочка. И как родила я тогда его, прямо в батист да в кружево завернула, розовыми его ленточками обвязала, цветочками обсыпала, снарядила, молитву над ним сотворила, некрещеного понесла, и несу это я его через лес, и
боюсь я лесу, и страшно мне, и всего больше я плачу о том, что родила я его, а мужа не знаю.
Сердобольная Наталья Николаевна, сберегая покой мужа, ухаживала за ним,
боясь каким бы то ни было вопросом нарушить его строгие думы. Она шепотом велела
девочке набить жуковским вакштафом и поставить в угол на подносике обе трубки мужа и, подпершись ручкой под подбородок, ждала, когда протоиерей выкушает свой стакан и попросит второй.
Няня пошла наверх в спальню и, взглянув на больную, сунула ей в руки зажженную восковую свечу. Саша в ужасе суетилась и умоляла, сама не зная кого, сходить за папой, потом надела пальто и платок и выбежала на улицу. От прислуги она знала, что у отца есть еще другая жена и две
девочки, с которыми он живет на Базарной. Она побежала влево от ворот, плача и
боясь чужих людей, и скоро стала грузнуть в снегу и зябнуть.
Мы помолчали. Орлов, очевидно,
боялся, что я опять заговорю о
девочке, и, чтобы отвлечь мое внимание в другую сторону, сказал...
— А у меня будет солонина, окрошка, пироги, квас, полотки; не
бойся, пожалуйста, я верно рассчитала. Ты не
бойся, я на твоей шее жить не стану. — Я бы очень хотела… детей учить,
девочек; да, ведь, не дадут. Скажут, сама безнравственная. А трактирщицей, ничего себе, могу быть — даже прилично.
Грозы уж он не
боится и природы не любит, бога у него нет, все доверчивые
девочки, каких он знал когда-либо, уже сгублены им и его сверстниками, в родном саду он за всю свою жизнь не посадил ни одного деревца и не вырастил ни одной травки, а живя среди живых, не спас ни одной мухи, а только разрушал, губил и лгал, лгал…
— Я ничего не
боюсь, — чуть слышно прошептала задняя
девочка и в ту же секунду тронулась с места; черненькая тоже пошла за нею, и обе рядышком они вступили в мои апартаменты, которые, впрочем, выглядывали очень уютно и даже комфортно, особенно со входа с непогожего надворья. Впрочем, теперешний вид моего жилья очень много выигрывал оттого, что предупредительная Эрнестина Крестьяновна в одну минуту развела в камине самый яркий, трескучий огонек.
Впечатлительности
девочки стали
бояться серьезно.
Он застал уже всех совершенно одетыми;
девочки чинно сидели,
боясь измять свои беленькие накрахмаленные платьица; старик Ипатов, увидя Владимира Сергеича во фраке, ласково попенял ему и указал на свой сюртук; на Марье Павловне было темно-розовое кисейное платье, которое очень шло к ней.
Девочки, сидя и лежа на печи, глядели вниз не мигая; казалось, что их было очень много — точно херувимы в облаках. Рассказы им нравились; они вздыхали, вздрагивали и бледнели то от восторга, то от страха, а бабку, которая рассказывала интереснее всех, они слушали не дыша,
боясь пошевельнуться.
И то, что обе они, и
девочка и собачонка, были такие маленькие и милые, и что они смешно
боялись друг друга, и что солнце так тепло светило — все это было так просто и так полно кроткой и глубокой мудростью, будто здесь именно, в этой группе, заключается разгадка бытия.
— Ну, Бася. Эти, извините, глупости мы уже от вас слыхали… И нам так жаль вашу Фрумочку. Бога вы не
боитесь. Погубите
девочку… Потом будет вас проклинать…
—
Боится. Ну чего ты, глупая? — сказал Степан, точно извиняясь за дочь. Он неловко и добродушно улыбнулся, отчего все его лицо ушло в бороду и стало похоже на свернувшегося клубком ежа. — Варей ее звать. Да ты не
бойся, дурочка, барин добрый, — успокаивал он
девочку.
— Не
бойтесь, он добрый! — успокаивает их
девочка.
— Ты,
девочка,
боишься скандала?.. Да, скандал будет необыкновенный, грандиозный, но лучше тысяча скандалов, чем оставаться тебе здесь! Я тебя здесь не оставлю! Я не могу тебя здесь оставить! Понимаешь, Ольга? Оставь твое малодушие, твою женскую логику и слушайся! Слушайся, если не желаешь своей гибели!
— Я ничего не
боюсь, — гордо произнесла
девочка. — Нина бек-Израэл не знает, что такое страх… Я не хвалюсь, Керим, хвастливости не было еще в роду нашем. Ты сам говоришь, что ты родом из аула Бестуди. Значит, ты должен знать моего деда, старого Хаджи-Магомета…
— Боже мой! Да неужели?.. — с сильно бьющимся сердцем взволнованно думала
девочка,
боясь поверить своему счастью. — Так вот она какова, радость, о которой говорила Нан!
— Ладно, ладно. Ты не
бойся. У нас хорошо. И Екатерина Ивановна, и
девочки все добрые, ласковые, любить будут. Только сама умницей будь. Слышишь? Будь умницей, Дуня!
Четыре
девочки робко и смущенно остановились у порога,
боясь и не решаясь войти.
Девочка хотела сказать, что
боится, но, взглянув в лучистые глаза, робко промолвила против собственной воли...
— Здравствуй,
девочка, здравствуй! — заговорила незнакомка. — Вот ты и у нас. Не
бойся! Тебя никто не обидит. У нас добрые, милые
девочки, а начальница у нас ласковая, сердечная, и тебе будет очень хорошо. Не
боишься меня, а?
Сестра его Аня,
девочка лет восьми, с острым подбородком и умными блестящими глазами, тоже
боится, чтобы кто-нибудь не выиграл.
Осторожно, с преувеличенной брезгливостью она извлекла двумя пальцами «tous les salites» из кармана перепуганной
девочки и, держа тюричек двумя пальцами, точно
боясь испачкаться, взяла другой рукой за руку Бельскую и торжественно повлекла ее в класс.
— И думать не смей! — зашумели
девочки со всех сторон. — Мы все хотели взять ворону… все… только
боялись ее клюва, а ты бесстрашная… Всему классу это сойдет, а тебе нет.
Я страшно смутилась. Мама, отлично знавшая языки, занималась со мною очень усердно, и я хорошо читала по-французски, но я взволновалась,
боясь быть осмеянной этими чужими
девочками. Черные глаза Нины молча ободрили меня. Я прочла смущенно и сдержанно, но тем не менее толково. Француз кивнул мне ласково и обратился к Нине шутливо...
Тася солгала, сказав, что она не
боится. М-llе Фифи, свернувшаяся клубочком у её ног, наводила на
девочку нестерпимый ужас. Но пример Андрюши, его самопожертвование задели ее за живое, и она хотела отплатить тем же доброму мальчику.
Это была не шуточная угроза. Господина Орлика
боялись даже самые бесстрашные из пансионерок. Всегда изысканно вежливый, он никогда не бранил
девочек, но зато относительно наказаний был неумолимо строг и наказывал вверенных ему воспитанниц за малейший проступок.
Робко приблизилась
девочка к директору и, постояв секунду перед ним, скользнула пальцами по мешку, но руку в него опустить не решилась. Она точно
боялась, что ненавистный билетик сам приклеится к её пальцам и таким образом уличит ее. Потом, как ни в чем не бывало, она отошла к группе подруг, уже взявших билетик.